Мохнатая луна

6 страница С ветвей близлежащих деревьев снялась огромная воронья стая, и роняя помёт и перья, матеря на своём птичьем языке этих непоседливых двуногих, поспешно удалилась в сторону городской свалки. Где-то заплакали дети, торговцы опасливо выглядывали из палаток, ожидая, что вот-вот объявят о случившемся теракте… Я же провёл весь день в совершеннейшей эйфории. Любовался разноцветьем ярких одежд, наслаждался гулом голосов и толчеёй посетителей. Провёл свой мастер-класс, будучи приглашённым Мастером. Ната близко ко мне не подходила, но постоянно вертелась где-то поблизости, и я то и дело натыкался взглядом на её восхищённо горящие глаза. Когда начало смеркаться, славянская тусовка организовала большой костёр, размером с солидный вигвам, (наконец-то в лагерь приехали нормальные специалисты, не чета давешним) Как только он немного прогорел и начал разваливаться, немного уменьшившись в размерах, тут же начались и прыжки через него. Появилась куча желающих, прыгавших, и тут же занимавших очередь на повтор. И вот уже «как бы случайно», оказавшись в паре, я крепко сжимаю Наташину ладонь, и взявшись за руки, мы со всех ног мчимся навстречу огню. Сильно оттолкнувшись, я увлекаю Нату за собой, и мы пролетаем прямо сквозь гудящее пламя костра. На какой-то момент время останавливается, мы словно замираем в самой высокой точке нашего прыжка, но земное притяжение неумолимо тянет нас к себе. Земля сильно толкает меня прямо в ступни, и мы по инерции делаем ещё несколько гигантских шагов. Возвращаются звуки. Слышан смех, визги, весёлый гомон толпы.  Вдоволь напрыгавшись, взявшись за руки, не отрывая глаз друг от друга, идём к воде немного освежиться. Кончики волос и ресницы, опалённые, слегка курчавятся, да и пофиг. Огонь по-прежнему продолжает бушевать у нас внутри. Я знаю неподалёку одну тихую заводь, где обычно никого не бывает. Предчувствие не обмануло меня, и тут совершенно пусто. Я начинаю скидывать с себя одежду, и Ната решительно следует моему примеру. К чёрту плавки, да здравствует натуризм! Полностью раздевшись и снова взявшись за руки, мы опять бежим, на этот раз шумно плюхаясь в поднятые нашими прыжками волны. Нагретая за день вода мягко обволакивает наши разгорячённые тела. Подобно двум дельфинам мы отфыркиваемся и плещемся, подныриваем друг под друга, стараясь и тут потереться друг об друга телами. Затем я прижимаю её спину к своей груди и мы, стоя в воде, обнявшись, замираем, слушая музыку и голоса, доносящиеся с Фестивальной Поляны. Грудь Наты, такая мягкая и желанная, удобно разместилась в моих ладонях. Пальцы уже автоматически сами прихватили и слегка сжимают её набухшие крупные соски. Ната немного вжимается в меня своей попой, и почувствовав тут же восставший мой член, немного ёрзает, поудобнее размещая его между своим булочек. Головка упирается в какие-то складки, но на ощупь совершенно непонятно, в правильном ли направлении мы ведём разведку. Всё равно приятно… Чёртовы месячные!!! А ведь у меня была фантазия организовать это дело прямо в воде! К сожалению, этот пунктик я смог закрыть только через несколько лет… Вдоволь налюбовавшись созвездиями и нацеловавшись, мы ещё не до конца просохнув от купания, снова бредём по ночному лесу к своим палаткам. Расставаться совершенно не хочется, но короткая летняя ночь уже начинает уступать свои права новому дню. Я помню сладость поцелуев, Луна блестела перламутром. Касанья рук. У Ворожеи, Я пил в аптеке кофе утром. Лишь только по утреннему лагерю началось движение, я уже сидел в столь знакомой аптеке распивая обещанный кофе, сваренный Натой. Кофе, кстати, был хорош! То ли от того, что я давненько уже так не баловал себя по утрам, то ли от того, что он был сварен этими чудесными руками. Мы премило болтали о всякой чепухе, когда в шатёр ворвался благоверный Наты. По его состоянию было видно, что он явно на взводе, и сейчас из него польётся. Я подобрался, приготовившись, в случае чего действовать не только вербально.